Как бы мы ни восхищались Марком Аврелием, через всю его жизнь проходит одна и та же ошибка, которую он повторяет вновь и вновь. Его сводный брат, Луций Вер, которого Марк назначил своим соправителем, был негодяем, своими поступками не оправдавшим оказанного ему доверия. Жена императора, несмотря на то что Марк восхвалял ее в своих дневниках, была, вероятно, ему неверна. Его сын Коммод, знакомый многим по фильму «Гладиатор», несмотря на всю любовь Марка, был ненормальным и совершенно не в состоянии стать его достойным преемником. Его самый доверенный генерал Авидий Кассий, которому Марк так доверял, поднял мятеж и пытался свергнуть его, но был благородно помилован императором. Это всего лишь четыре примера, но они достаточно показательны, чтобы предположить, что это было обычным делом в его жизни.
Эрнест Ренан писал, что если у императора и был какой-то недостаток, то это было то, что он: «бы подвержен грубым иллюзиям, неоправданно проецируя собственные добродетели на окружавших его людей».
И это частая ошибка: хорошие люди зачастую предполагают, что другие люди — такие же как они. К сожалению, это слишком щедрое предположение. Добродетели Марка Аврелия — его честность, его верность, его приверженность принципам, его доброта — это исключение, а не правило, когда речь заходит о большинстве людей. (На самом деле, у нас даже есть правило о правителях — что абсолютная власть развращает абсолютно, редким исключением из которой стал сам Марк).
Если кто-то и должен был знать лучше, и видеть истинную суть людей вроде Коммода, Авидия или Вера, то это был Марк. В конце концов, он неоднократно писал в своих «Размышлениях» об этой идее. Он предупреждал себя о том, что необходимо раскрывать истинную природу людей. Он писал о том, что воспринимает их в качестве спарринг-партнеров. Он напоминал себе не приближаться на ринге слишком близко к тому, кто уже обманул. И все же…
Мы не можем полагать, что все добродетельны, потому что такое неуместное доверие — само по себе порок. Порок, имеющий очень серьезные последствия для невинных свидетелей происходящего. Мир был бы лучше, если бы Марк не проецировал незаслуженную добродетель на своего брата или сына, если бы у него хватило смелости увидеть их такими, какие они есть, а не теми, кем он хотел, чтобы они были.
И в этом смысле личная борьба Марка с оценкой ближайших к нему людей — это микрокосм борьбы к которой Стоицизм призывает всех нас — иметь дело с миром таким, какой он есть на самом деле, а не с тем, как нам хотелось бы.
Сенека, «Нравственные Письма к Луцилию», Письмо 7, О Толпе, Зрелищах и Дурном Влиянии…