Если вашего близкого друга обокрали, вы вероятно успокаивали его говоря, что это всего лишь вещи. Если ваш ребенок сломал свою любимую игрушку, вы говорите ему, что такое случается, и предложите поиграть с чем-то другим. Если официант пролил бокал на вашего спутника, вы будете успокаивать его, сказав, что это просто случайность. По сути, когда что-то случается с другими людьми, мы можем видеть это объективно и непредвзято.
Но когда наши вещи ломаются или теряются, всё становится совсем по другому. Это внезапно трагедия или, что еще хуже — преднамеренное преступление, жертвой которого мы незаслуженно стали. Я так много потерял! Но я действительно любил эту игрушку! Ты испортил мою любимую рубашку! Ты намеренно это сделал! Мы принимаем это на свой счёт, потому что это очень личное — ведь это случилось с нами. И вот мы уже несчастны.
Как раз поэтому стоики стараются чаще практиковать отстранённость. Не в том смысле, что они не любят других людей или избегают отношений, или имущества, но в том смысле, что когда что-то случается с одной из этих вещей, они пытаются посмотреть на произошедшее со стороны. Философ Эпиктет отмечает, что когда кто-то из наших знакомых теряет любимого человека, мы можем сказать: «Ничего не поделаешь, это жизнь». Но когда мы теряем любимого человека, мы восклицаем: «О горе мне!» А в то же время, произошло абсолютно аналогичное событие. Но наше отношение к произошедшему кардинально отличается — мы намеренно причиняем себе ужасные страдания, горюя по тому, кого уже не вернуть и кто никак не может оценить нашу боль или облегчить её.
Совет Эпиктета, когда мы расстраиваемся, — вспомнить, что мы чувствуем, если слышим, что то же самое случилось с кем-то другим. Нас конечно волнует произошедшее, но не настолько, чтобы это нас глубоко огорчало. Мы чутки, но не сломлены. Мы спокойны, мы собраны, мы понимаем. А затем мы идем дальше.