Гай Музоний Руф не столь известен потомкам, как знаменитая троица великих стоиков: Сенека, Марк Аврелий и Эпиктет. Но его труды, да и сама его жизнь, уже современникам дали право называть его “римским Сократом”. Влияние Музония на стоицизм бесспорно, взять хотя бы тот факт, что именно он был учителем Эпиктета. А уже через записи лекций Эпиктета к философии стоицизма приобщился император Марк Аврелий. Правители поздней римской империи, равно как и ранние патриархи зарождавшегося христианства одинаково восхищались жизнью и трудами этого великого человека. Известный переводчик “Размышлений” Грегори Хейс приводит в пример именно Музония Руфа в качестве образца стоика, неподвластного влиянию богатства и власти:
«Не все стоики были богатыми сенаторами. Был и другой тип стоического образца: аутсайдер, чей аскетический образ жизни снискал ему восхищение его более богатых современников и позволил ему с подлинным авторитетом критиковать поведение высшего общества. Ранним примером этого типа стоиков является Гай Музоний Руф, представитель римского административного класса, так называемых рыцарей (всадников), который был изгнан как Нероном, так и Веспасианом.»
Сосланный в общей сложности трижды, Музоний заслужил безраздельное почтение своей непоколебимой преданностью стоическим убеждениям и непреклонной, хотя и одинокой оппозицией безжалостному поведению императора Нерона. Человеку, отказавшемуся подчиниться Нерону, мы в равной степени обязаны и необычным взглядом на само изгнание. Во времена Музония, при выборе ссылки или ухода из жизни, предпочтение зачастую отдавалось смерти — считалось более благородным управлять своими обстоятельствами, чем подчиняться приказу другого человека. Даже Тразея Пет — союзник Музония, временами выступавший против безумца Нерона, говорил: «Меня скорее убьют сегодня, чем изгонят завтра.» Музоний был озадачен, но не убежден таким мнением.
«Если ты выбираешь смерть, потому что это большее зло, какой в этом смысл? А если ты выбираешь это как меньшее из зол, помни, кто дал тебе саму возможность такого выбора. Почему бы не попытаться смириться с тем, что тебе дано?»
Музоний твердо верил, что даже если у тебя отнимут всё имущество, это означает, что у тебя останется только то, что тебе действительно нужно: твоя душа, твоё тело, твой разум. С этими тремя вещами изгнание — вовсе не зло, — это возможность. Возможность для собственного совершенствования. Возможность практиковать добродетель, контролируя то, что в твоей власти, сохраняя безразличие к собственности, делая осознанный выбор. Его выбор состоял в том, чтобы принять изгнание как возможность применять на практике то, чему научил его стоицизм — не говорить в теории, а демонстрировать на деле. А после смерти и Нерона, и Веспасиана, Музоний вернулся на родину, вскоре став видным учителем стоицизма. Фундамент его учения прост — практика превосходит теорию.
Некоторые из уроков Музония сохранились благодаря его ученикам, Луцию и Поллиону — в «Лекциях и фрагментах». В этом произведении он часто сравнивает стоицизм с другими приобретаемыми навыками. Он приводит пример с музыкантом, который может рассказать любую книгу прочитанную по теме, но никогда не находит времени, чтобы по-настоящему сыграть на инструменте… а в противовес ему он ставит музыканта, который даже никогда не откладывал свой инструмент, чтобы взять книгу. Или капитан корабля, который управлял бесчисленным количеством лодок, но не может даже прочитать руководство кормчего, в то время как другой выучил теорию наизусть, хотя никогда в жизни не управлял кораблем. Или врач, глубина медицинских знаний которого впечатляет в разговорах, но он никогда не лечил пациента… а другой — который не может вести умные беседы, но каждый день лечит больных в соответствии с правильными медицинскими теориями, которые другие могут так красиво обсуждать. Музоний также уделял время преподаванию теории стоической философии, но студенты собирались в большей степени потому, что их лектор, задолго до того, как провозгласить добродетель стоицизма, практиковал её. Практиковал, не отклоняясь в сторону, даже будучи лишенным привычного жизненного уклада и изгнанным из отечества без уважительной причины. Ученики слушали его с большим вниманием, потому что он говорил, исходя из собственного богатого опыта.
Имя как минимум одного из этих студентов покажется нам знакомым. Это Эпиктет, который вместе с Марком Аврелием и Сенекой составляет “большую тройку” философов-стоиков. Биография Эпиктета, рассказанная в его «Рассуждениях”, подробно описывает, как бывший рабом Эпиктет обретает свободу и становится известным учителем философии. И Музоний Руф по праву получает большую часть заслуг в этом. Раб, в редкие часы свободный от поручений хозяина, Эпиктет тратил эту нечастую свободу на посещение лекций Музония. Влияние, которое Музоний оказал на Эпиктета, прямо отражено и часто звучит в его учении. Оба философа сосредоточились на этике, не отвлекаясь на пустое теоретизирование, больше внимания уделяя применению мудрости философии в реальной жизни. Оба стоика, хотя и имели уважительные причины реагировать гневом или ненавистью, находили силы внутри себя, чтобы поступать благородно, даже когда жизнь была несправедливо трудной.
Те самые принципы, которые помогли Музонию успешно пережить изгнание, позже руководили его учеником Эпиктетом в его реакции на рабство и его преодоление. Не только Эпиктету, но и нам есть за что быть благодарными Музонию. Подумайте, что если бы он поддался влиянию народного мнения, не устоял бы перед манипуляциями тирана Нерона, предпочел бы смерть изгнанию, или, будучи изгнанным, не вернулся бы туда, где пережил столько жестокости, насилия и политических интриг?.. Если бы Музоний уступил Нерону, выбрал смерть или предпочел бы счастливо прожить свои годы вдали от Рима и его невзгод — его карьера учителя стоицизма никогда не состоялась бы… Куда бы тогда направился Эпиктет, когда хозяин позволил ему ненадолго освободиться? Именно Музония мы можем благодарить за труды Эпиктета. Поэтому именно Музония мы можем благодарить за размышления Марка Аврелия. В первой книге своих «Размышлений», называющейся «Долги и уроки», Марк благодарит одного из своих учителей философии, Рустика, «за то, что он познакомил меня с лекциями Эпиктета и дал мне свой собственный экземпляр.»
Музоний Руф установил стандарт для многих основных стоических принципов: Amor Fati, Premeditatio Malorum, препятствия как возможность, тренировка восприятия, контроль над тем, чем вы можете управлять, и безразличие ко всему остальному… Все это, в той или иной степени, можно заметить и в образе жизни, который вел сам Музоний. Ниже приведены три темы, поднимаемые им в лекциях по философии стоицизма.
О теории и практике
«Когда перед нами [его учениками] встал вопрос, что лучше для обретения добродетели — привычка или теория — если под теорией понимать то, что учит нас правильному поведению, а под привычкой понимать привычку поступать в соответствии с этой теорией, — Музоний считал, что привычка бывает более эффективной».
Римские стоики, надеясь добиться прогресса в искусстве жизни, подчеркивали силу привычного поведения. «Мы — продукт наших привычек», — говорили они. Музоний был первопроходцем в том, чтобы брать знания, узнанные из книг или от учителей, и применять их на практике — единственный способ, которым может сформироваться хорошая привычка.
«Добродетель — это не только теоретическое знание, но и практическое применение… Значит, человек, желающий стать добрым, должен не только хорошо знать заповеди, ведущие к добродетели, но также должен быть усердным и ревностным в применении этих принципов. ”
— Музоний Руф, Лекции.
Мужество не может быть лишь тем, о чем вы читаете, тщательно ведете записи, а затем… внезапно то, что раньше казалось ужасным, больше не вызывает страха. Нет, мужество достигается только должными проявлениями, когда человек остается непоколебимым перед лицом опасности. То же самое касается воздержания, благоразумия, терпения и любой стоической добродетели, которую стремились превратить в привычку.
О деньгах и материальном
«То, что Бог, сотворивший человека, дал ему пищу и питье ради сохранения его жизни, а не для получения удовольствия, можно очень хорошо видеть из этого: когда пища выполняет свою действительную функцию, находясь в процессе переваривания и усвоения, она не доставляет человеку удовольствия.»
— Музоний Руф
Музоний, если бы ему предложили выбор, сказал бы, что лучше болеть, чем жить в роскоши. Болезнь вредит только телу. Жизнь в роскоши вредит и телу, и душе. Спросите себя, как он любил это делать — зачем я трачу деньги на эту вещь? Чтобы удовлетворить потребность или для внешней демонстрации экстравагантности? Общество хочет, чтобы мы были модными, носили дорогие вещи, старались переплюнуть коллегу, не отставать от соседей… Музоний с улыбкой помахал бы соседям, и потратил бы свои деньги на то, что действительно впечатляет:
«Насколько лучше быть известным благодаря тому, что делаешь благо для многих, чем тем, что живешь экстравагантно? Насколько ценнее, чем тратить богатства на палки и камни, тратить их на людей?»
Чем вы хотите быть известны? Тем, что имеете хорошие вещи… или тем, что делаете хорошие вещи?
О наличии всего необходимого
«В самом деле, как изгнание может быть препятствием для самосовершенствования человека или для достижения добродетели, если никто и никогда не был отрезан изгнанием от обучения или практики того, что необходимо?»
В своих лекциях Эпиктет часто высказывал разные вариации следующей мысли:
«Философия не претендует на то, чтобы обеспечить для нас что-либо вне нашего контроля. В противном случае она будет браться за дела, которые её не касаются. Ибо как дерево — материал плотника, а мрамор — скульптора, так и предмет искусства жизни — жизнь самого человека.”
Даже беглый просмотр лекций его учителя делает очевидным, что принцип Музония — всегда довольствоваться тем, что у тебя есть, а не размышлять о том, что можно было бы иметь, стала важным убеждением Эпиктета.
Практика строгой самодисциплины и воздержание от всех форм поблажек себе, которой следовал Музоний, стала чертой, которой завидовали даже богатые. Музоний не был рожден среди баснословного богатства и никогда не стремился к нему. Есть басня о рыбаке, возвращающемся на берег в своей маленькой лодчонке, полной выловленной рыбы. К нему обратился бизнесмен с предложением, которое обещает рыбаку большой успех, если он создаст компанию, купит лодку побольше, поймает больше рыбы, построит фабрику по переработке… Через несколько лет, уверяет бизнесмен, у него будет особняк, а вскоре после этого компания станет публичной, а рыбак станет неприлично богатым, он сможет наконец выйти на пенсию и провести остаток своих лет… на рыбалке в свое удовольствие. Рыбак в замешательстве: «А разве я сейчас не этим занимаюсь?» Для рыбака, равно как и для Музония, поиск материальных удовольствий только крадет время от стремления к тому, где на самом деле обитают жизненные удовольствия — внутри себя самого.
Безвестность, окружавшая имя Музония Руфа, — одна из величайших исторических несправедливостей. Свидетельства древних писателей позволяют понять, что Музоний действительно был одной из величайших фигур своего времени. Учитывая всё, что мы можем знать о его личности и трудах, можно смело сказать, что имя Музония Руфа должно по праву находиться среди имен великих стоиков, таких как Марк Аврелий, Сенека и Эпиктет.
Цитаты Гая Музония Руфа
«Если тяжким трудом совершишь что-нибудь хорошее, то труд завершится быстро, а добро останется; если в погоне за наслаждением ты делаешь что-нибудь постыдное, то удовольствие быстро проходит, а стыд остается.»
«Мы начинаем терять сомнения и совершать аморальные поступки, когда теряем сомнения и начинаем говорить о них.»
«Человек рождается со склонностью к добродетели.»
«Что толку в позолоченных комнатах или драгоценных камнях, уложенных на полу, инкрустированных в стены, доставленных издалека с величайшими затратами? Эти вещи бессмысленны и ненужны — разве без них нельзя жить здоровой жизнью? Разве они не являются источником постоянных проблем? Разве они стоят тех огромных денег, которые посредством государственной или частной благотворительности могли бы принести пользу многим?»
«Вы заслужите уважение всех, если начнете с того, что начнете уважать сами себя. Не ждите, что будете вдохновлять на добрые дела людей, осознающих ваши собственные проступки.»
«Для человечества зло — это несправедливость, жестокость и равнодушие к беде ближнего, а добродетель — человеколюбие, добро, справедливость, благодеяние, и забота о благе ближнего.»
«Ибо что плохого делает человек, принимающий оскорбление? Стыдится тот, кто делает зло, — разумный человек не пойдет в суд, так как даже не подумает, что его оскорбили! Кроме того, досадовать или гневаться на такие вещи было бы мелочно — вместо этого следует легко и молча переносить то, что произошло, поскольку это приличествует тем, чье намерение — быть благородными.»
«Богатство может купить удовольствие от еды, питья и других чувственных занятий, но никогда не может принести вам бодрость духа или свободу от печали.»
«Подобно тому, как медицинские изыскания бесполезны, если они не ведут к здоровью человеческого тела, так же бесполезна и философская доктрина, если она не ведет к добродетели человеческой души.»